Незаменимые и странные лемминги

Александр Федорович Миддендорф, русский ученый и путешественник прошлого века, поражался в свое время: до чего же все просто в тундре! Небольшое число видов животных соединено ясными, удобными для понимания экологическими связями. Тундра — своего рода наглядное пособие для изучения взаимоотношений в животном мире.


Радужные сполохи северного сияния заливают замершую равнину. Крадется песец. Белый, он не виден, лишь косая тень причудливо струится по снежным намётам. Вдруг короткий прыжок, какая-то возня и звук, похожий на скрип ржавого замка, только потоньше...


Отощавший за зиму олень небрежно долбит копытом наст, но вдруг принюхался, фыркнул и — хлоп! — придавил. Подбирает что-то губами, хрумкает...

Скачет по сугробам горностай. И вот ринулся в снег, нырнул, как в воду. Там, внизу, возня, но скоро зверек снова на снегу, а в зубах — добыча...

А когда вечерело, белая сова, мягко махая крыльями, пролетела и пала... Поднялась, неся что-то в когтях...
Что? Догадаться нетрудно: три хищника и один парнокопытный поживились леммингами. Поживились и проиллюстрировали простоту тундровых взаимоотношений, основанную на одинаковости вкусов.

Лемминги — это группы грызунов (Dicrostonyx, Lemmus, Myopus и Synaptomys) из семейства хомяковых (Cricetidae), населяющие тундры и частично лесотундры Евразии и Северной Америки, а также прилежащие острова Северного Ледовитого океана.


Лемминги нужны в тундре всем. Когда много леммингов, много песцов, горностаев. И самка песца, случается, вскармливает по 18 детенышей! Когда мало леммингов, среди песцов меньше брачных игр, и многие не заводят детенышей. А бывает, что народившихся, слепых и беспомощных, мать бросает и уходит.
Когда много леммингов, и сова сыта. Когда мало леммингов, нет от нее покоя ни гусям, ни другим птицам. Биологическая цепь уже оборвана: из-под когтистых совиных лап утиные летят перышки.


Такова роль леммингов. Невидными или незаметными их не назовешь. Тельце длиной с небольшую ладонь (лесные и болотные лемминги поменьше), с маленьким хвостиком. Желтоватые, ржавые, коричневые, черные пятна. Один из настоящих леммингов, норвежский, так и зовется «пеструшкой».

Некоторые из настоящих леммингов к зиме белеют, но немногие. Копытные лемминги зимой белоснежные, пушистые.  Они и вообще более совершенны: у них копыта! Конечно, не настоящие, а все же копыта, разросшиеся к зиме и раздвоившиеся на концах средние когти передних лап. С таким вооружением рыть не в пример легче. Несмотря на малую величину, лемминг выглядит зверьком основательным, не то что прыткая мышь. Он оставляет на снегу изрядные следы, которые кажутся несоразмерными, но их секрет прост: шерсть вокруг ступни лемминга растет широко. Глаза у него малы и невыразительны, ушей почти не видно.

Тундра и каменистые горбы сопок еще хранят зелень, но холодное небо уже раз-другой одарило землю истерической щедростью снежных зарядов: бешено вертясь, липкие хлопья летели, летели, летели... И вот явилась зима. Сильный ночной снегопад надолго укрыл землю. Угрюмый, холодный, враждебный мир остался наверху.


Зима для всех мачеха. Ей не рады даже такие прославленные полярники, как белый медведь, морж, тюлень, пингвин. Но лемминг — один из немногих на Земле зверей, кому зима — заботливая мать. Шубка у лемминга достаточно теплая, чтобы не замерзнуть под сугробом, отличное умение свободно там передвигаться и, наконец, запасы пропитания, которые не испортятся в природном холодильнике. Огромные грибы-подберезовики не сгнили, не упали, а заледенели, занесены снегом. И крепким листочкам морошки и их ягодам, мху, лишайникам что от мороза сделается? Они ничуть не теряют вкуса. В крайнем случае пригодна на обед и душистая кора березок.

Бесконечная полярная ночь. Свищет пурга над тундрой. Кто сумел уйти, улететь, тот ушел, улетел. А кто остался... Тощие, похожие на тени, звери. Редко когда удается раскопать глубокий сугроб и поживиться леммингом. А леммингам хорошо! В снеговом дворце бесчисленные ходы и галереи, каждая из которых как раз та сказочная речка с кисельными берегами.

В марте у леммингов уже выводки. Март на Севере не тот, что в Подмосковье. Морозы люты, и солнце неохотно и ненадолго кажет лик свой из-за линии горизонта. Под снегом, конечно, тоже не слишком тепло. Но для новорожденных готовы гнезда. До марта, на досуге, лемминги строили. Материал тут же: сухая осока и прочная трава, мох, лишайник, надранное лыко.


Сплели под сугробом шар сантиметров двадцать в диаметре — внутри мягко и температура уже выше, чем наверху, над снегом. И довольно крепкий шар: тяжесть сугробовой толщи нескоро его сплющит. Тут примерно через месяц вырастают дети первого из тех двух—четырех пометов, которые лемминги приносят каждый год.

Весна. Ручьи первым делом устремляются в зимние норы леммингов. Приходится срочно эвакуироваться, но куда? Снег оседает, обвалы...

Хорошо, если тундра каменистая, она быстро подсохнет, а кто бедовал по весне в настоящей тундре, на вечной мерзлоте, тот знает, какая она бывает хлипкая и непроходимая. Кочка, сучок какой — всякая спасительная опора годится леммингу в половодье. Многие гибнут от воды, если раньше не успеет до них добраться хищник. Но многие целы. И опять тонкий писк откуда-то из-под корней — малыши!


Это «год пика» численности леммингов. Такие годы, когда грызунов бывает великое множество, повторяются периодически, с четырехлетним и другими интервалами. Не только ученые, но и охотники давно уверовали в эту цикличность и, зная о ней, составляют свои планы.

К концу лета леммингов столько, что, как говорят, ни пройти, ни проехать: они и человека порой встречают грудью, готовые биться до конца. Настоящие хозяева тундры!

Но уж очень много хозяев. Не выдерживает тундра. Местами видны выеденные начисто травы и мхи, словно пролысины на спине старого зверя. И тогда приходит беспокойство. Озабоченные зверьки, забыв об осторожности, снуют туда-сюда. И, будто сговорившись, все двигаются в одном направлении... Миграция леммингов. Загадочное и впечатляющее явление!


Идут. Сначала одиночки, потом редкие группы, потом — разреженный поток. При небольших миграциях заселяют окраинные леса, горы. Но бывают миграции грандиозные, когда поток грызунов ничто не может остановить: ни подходящее для поселения место, ни река, ни деревья, ни город, ни речной залив. Гибнут, но идут. Куда идут? Неизвестно. Почти все участники большой миграции, как правило, гибнут. Но кто задал им это направление и приказ идти во что бы то ни стало?

Пару лет назад биолог Чарльз Кребс из Университета Британской Колумбии в Ванкувере (Канада), похоже, нашел разгадку резкого сокращения численности маленьких "полярников". Оказалось, что при большой плотности популяции взрослые самцы леммингов начинают убивать… чужих детей.


Собственно говоря, агрессия по отношению к чужому потомству свойственна практически всем хомяковым. При обнаружении чужого выводка на своей территории самец или посторонняя самка всегда нападают на несчастных детенышей и загрызают их. Но когда численность леммингов не очень-то и большая, их участки находятся далеко друг от друга, поэтому агрессоры редко встречают беспомощных малышей вблизи своего жилья.

А вот с увеличением плотности заселения территории ситуация резко меняется — границы участков "съеживаются", малыши все чаще попадают в "запретные зоны", в итоге самцы могут уничтожить почти 8/10 молодняка популяции.

Кребс предполагает, что это происходит на следующий год после пика численности зверьков (3-4 год цикла). Осенью этого же года большинство старых животных умирает естественным образом (и их трупы съедаются песцами и лисами), а чудом уцелевший молодняк успешно перезимовывает, чтобы следующей весной запустить цикл сначала.