На латвийском хуторе поселился кабаненок

Когда кабаненок пришел к хозяину хутора Владимиру, то был тощим и еле двигался. Наверное, потому и отбился от своей мамы — просто отстал от стада на каком–то переходе через густые кусты, а свиноматке было недосуг следить за отстающими членами семейства.

Оставшись один посередине большого леса, он стал искать, что поесть. Но с этим получился облом — главной кормилицей оставалась мама, но она ушла. А искать что–нибудь съестное он еще не был научен. Так в поисках пропитания оказался возле хутора, с которого доносился вкусный запах — в это время Владимир запаривал мешанку для своих свиней.


Домашние свиньи не приняли к себе дикого кабаньего отпрыска — запах не тот. Однако Гунька не особо переживал по поводу отторжения от всего свиного племени — ему и одному было неплохо. Дети Владимира — дочки Алина и Ангелина так полюбили приемыша, что он не отходит от них ни на шаг. Удивительно ли — потчуют всем тем, что и сами едят! При этом Гунька не забывает смешно похрюкивать, причем у него получается произносить не "хрю–хрю", а "гунь–гунь", за что и был прозван в честь своих звуков.

Повадки у животного, честно говоря, свинские: что–то подроет, даже если это только что высаженные в открытый грунт помидоры, где–то опрокинет миску с водой, поставленную для кур. Но все эти проказы лишь умиляют всех обитателей хутора — Гунька для всех стал любимцем: ко всем относится с уважением. Правда, с дороги, если его путь пересекается с чьим–то маршрутом, не свернет, встанет на месте и требует: "Гунь–гунь!", что "в переводе" означает — дай пройти, я тут главный!

Что будет с ним, когда вырастет и превратится в секача, пока неизвестно. Да это и не особо тревожит Владимира и его дочерей: как решит сам приемыш, так и будет. Но если решит уйти в лес, будет грустно — привыкли к нему все так, словно он член их семьи.